Неточные совпадения
— Проект программы «Союза социалистов». Утверждает, что община создала нашего мужика более восприимчивым к социализму, чем крестьянин
Запада. Старая
история. Это Лютов интересуется.
Проблема Востока и
Запада в сущности всегда была основной темой всемирной
истории, ее осью.
Теперь Европа вплотную поставлена перед основной темой всемирной
истории — соединения Востока и
Запада.
Для того, кто смотрит на мировую борьбу с точки зрения философии
истории, должно быть ясно, что ныне разыгрывается один из актов всемирно-исторической драмы Востока и
Запада.
Мировая война приводит в исключительное соприкосновение мир
Запада и мир Востока, она соединяет через раздор, она выводит за границы европейской культуры и европейской
истории.
Она приводит Восток и
Запад в такое близкое соприкосновение, какого не знала еще
история.
И эти притязания германско-европейского централизма являются великим препятствием на путях соединения Востока и
Запада, т. е. решения основной задачи всемирной
истории.
Одна мощная мысль
Запада, к которой примыкает вся длинная
история его, в состоянии оплодотворить зародыши, дремлющие в патриархальном быту славянском. Артель и сельская община, раздел прибытка и раздел полей, мирская сходка и соединение сел в волости, управляющиеся сами собой, — все это краеугольные камни, на которых созиждется храмина нашего будущего свободно-общинного быта. Но эти краеугольные камни — все же камни… и без западной мысли наш будущий собор остался бы при одном фундаменте.
Он публично, с кафедры спросил своих обвинителей, почему он должен ненавидеть
Запад и зачем, ненавидя его развитие, стал бы он читать его
историю?
Она вся построена на противоречии двух типов и на борьбе двух начал в
истории, т. е. посвящена все той же основной русской теме о России и Европе, о Востоке и
Западе.
Противоречивость и сложность русской души, может быть, связана с тем, что в России сталкиваются и приходят во взаимодействие два потока мировой
истории — Восток и
Запад.
Весь петровский период русской
истории был борьбой
Запада и Востока в русской душе.
Историческое введение. Определение русского национального типа. Восток и
Запад. Противоположности русской души. Прерывность русской
истории. Русская религиозность. Москва — Третий Рим. Раскол XVII в. Реформа Петра. Масонство. Эпоха Александра I. Декабристы. Пушкин. Русская интеллигенция. Радищев. Интеллигенция и действительность. Трагическая судьба философии. Влияние немецкого идеализма.
Розанов думает, что русскому народу не свойствен пафос величия
истории, и в этом он видит преимущество перед народами
Запада, помешанными на историческом величии.
Мировая
история разрешится лишь совместными силами Востока и
Запада, и каждый великий народ имеет тут свою миссию.
Положение это совершенно неоспоримо для
истории умственной и духовной культуры
Запада, особенно Германии.
Практическая жизненная программа для России может быть сосредоточена лишь вокруг проблемы Востока и
Запада, может быть связана лишь с уготовлением себя к тому часу
истории, в который столкновение восточного и западного мира приведет к разрешению судеб Церкви.
Россия стоит в центре Востока и
Запада, она соединяет два мира, в ней узел всемирной
истории.
Наш национальный мистицизм XIX века, мистицизм Чаадаева, некоторых славянофилов, Достоевского, Вл. Соловьева и др., тем и ценен, что в нем так остро ставится проблема религиозного смысла
истории, проблема Востока и
Запада, проблема национального мессианизма, т. е. в пределе своем проблема апокалиптическая.
Как бы по манию волшебного жезла, мгновенно пробудился русский исполин и, стряхнув с себя дремотную лень, успел с быстротою, беспримерною в
истории веков и народов, совершить то, чего только тяжкими вековыми усилиями мог достигнуть дряхлеющий
Запад.
То же самое отвращение к
Западу ясно выражается, например, и в оглавлении следующей статьи, в которой г. Жеребцов излагает общий взгляд на
историю распространения знаний в России. Вот какие моменты определяет он (том II, стр. 530...
Значит, жизнь уже сама по себе вела к сближению с
Западом и к заимствованию его знаний и обычаев; и значит, совершенно напрасно утверждают некоторые, что меры Петра шли совершенно наперекор естественному ходу нашей
истории.
Мы, как и жители Азии, люди красивого слова и неразумных деяний; мы отчаянно много говорим, но мало и плохо делаем, — про нас справедливо сказано, что „у русских множество суеверий, но нет идей“; на
Западе люди творят
историю, а мы все еще сочиняем скверные анекдоты […сочиняем скверные анекдоты… — намек на сатирический рассказ Достоевского"Скверный анекдот", в котором высмеивалось"демократическое"заигрывание властей с разночинцами.].
Русская
история представлялась ему лишенной смысла и связи, не принадлежащей ни к Востоку, ни к
Западу — отражение той потери культурного стиля и единства, которая характерна для Петровской эпохи.
Западники были неправы потому, что они отрицали своеобразие русского народа и русской
истории, держались упрощенных взглядов на прогресс просвещения и цивилизации, не видели никакой миссии России, кроме необходимости догнать
Запад.
Типически русские слова, слова отчаяния, за которыми скрыта любовь к России. На
Западе, будучи католическим монахом, Печорин тосковал по России и верил, что Россия несет с собой новый цикл мировой
истории.
Как бы ни старались в отдельных частных чертах уменьшать бедствия этого времени, оно навсегда останется самым темным временем в нашей
истории XVIII века, ибо дело шло не о частных бедствиях, не о материальных лишениях: народный дух страдал, чувствовалась измена основному, неизменному правилу Великого преобразователя, чувствовалась самая тяжелая сторона его в жизни, чувствовалось иго с
Запада, более тяжкое, чем прежде иго с Востока — иго татарское.
Потом вышел докладчик, военный, с огромным револьвером у пояса. Он говорил длинно и скучно, без подъема. Рассказывал
историю комсомола на
Западе, говорил о материализме Маркса, о разоблаченных им всяческих «мистических тайнах».
Избранным русским людям, величайшим и оригинальнейшим нашим мыслителям и писателям было дано в этой теме что-то острее почувствовать, чем людям
Запада, более связанным характером своей культурной
истории.
Отуманенные французскими идеями и ходившими в то время на
западе десятками, одна другой несуразнее, политическими теориями, сами лично они добивались изменения формы правления, хорошо зная всю суть причин наступившего междуцарствия — этой, повторяем, неслыханной в
истории государств борьбы из-за отречения от власти, между двумя рыцарями без страха и упрека, стоявшими около опустелого трона.
Вступление германской расы на арену европейской
истории было вторжением потока северной варварской крови в культурную латинскую кровь
Запада.
На
Западе католичество боролось с безбожной культурой, с антихристианским просветительством, но оно само создало великую культуру, латинскую культуру
Запада, и поддерживало не только священное предание церкви, но и священное предание культуры, оно воспитывало личность для жизни в
истории и для работы в цивилизации.
История на каждом шагу доказывает это. Брожение народов
запада, в конце прошлого века, и стремление их на восток объясняется ли деятельностью Людовиков XIV-го, XV-го и XVI-го, их любовниц, министров, жизнью Наполеона, Руссо, Дидерота, Бомарше и других?
Запад забронирован, забронирован всей своей религией, своей культурой, всей своей активной, мужественной
историей, своим рыцарским прошлым, своим свободным подчинением закону и норме.
Новый 1846 год. К нам начинают ссылать поляков. О записке моей еще сведений нет. Сильно интересуюсь политическою заворожкою, что начинается на
Западе, и пренумеровал для сего себе газету. Чтение
истории кончено.